Читаем без скачивания Космическая трилогия [сборник] - Клайв Льюис

— Время обедать! — неожиданно провозгласил Дивайн. Рэнсом разогнул усталую спину и почувствовал, что, несмотря на холод и разреженный воздух, по лбу у него стекают капли пота. Поработать пришлось изрядно, и теперь он никак не мог отдышаться. В дверях хижины появился Уэстон и пробормотал, что неплохо бы сначала покончить с делами. Но Дивайн отмел его возражения. На свет появилась банка консервированной говядины и галеты, и все расселись на ящиках, все еще во множестве валявшихся между кораблем и домиком. Не обращая внимания на ворчание Уэстона, Дивайн разлил по кружкам виски, причем добавил воды не из озера, а из собственных запасов.

Как нередко случается, Рэнсом только теперь, оторвавшись от работы, заметил, в каком возбуждении он пребывает с самого момента посадки. Ему и думать не хотелось об еде. Но, помня, что может представиться возможность обрести свободу, он заставил себя съесть гораздо больше, чем обычно, и во время еды пришел аппетит. Он жадно съел и выпил все, что пришлось на его долю. Впоследствии вкус этой первой трапезы на Малакандре всегда был связан в его памяти с изумлением, которое он испытывал, созерцая ярко освещенный, неподвижный, непонятный, неземной пейзаж: бледно-зеленые иглы, вонзающиеся в небо на тысячи футов, ослепительные блики на поверхности синей, шипящей, как шампанское, воды, и бесконечные пространства розовой мыльной пены. Он немного опасался, что спутники заметят его необычное обжорство и что-нибудь заподозрят. Но им было не до него: они все время оглядывались по сторонам, едва слушали друг друга и то и дело бросали взгляд через плечо или пересаживались на другое место. Рэнсом уже почти покончил с обедом, как вдруг Дивайн застыл, как собака, делающая стойку, и молча положил руку на плечо Уэстону. Они кивнули друг другу и поднялись с ящиков. Рэнсом, допив последний глоток виски, тоже встал. Он оказался между похитителями. В руках у них неизвестно откуда появились револьверы. Они плечами подталкивали Рэнсома к берегу узкой протоки, не отрывая глаз от противоположного берега.

Рэнсом не сразу разглядел, что привлекло их внимание. Ему показалось, что среди лиловых растений появились какие-то новые, бледные и тонкие стебли, но он лишь скользнул по ним взглядом и уставился на почву, где, как подсказывало ему подстегнутое страхом воображение, должно было появиться насекомоподобное или пресмыкающееся страшилище. Неожиданно глаза его натолкнулись на отражения белых стеблей в бегущей воде — четыре, пять… нет, шесть длинных, тонких, неподвижных отражений. Он поднял взгляд. На берегу действительно возвышались на два или три человеческих роста шесть белых, хрупких на вид предметов. Он подумал было, что это изваяния людей, высеченные первобытным скульптором: ему приходилось видеть подобные в книгах по археологии. Но как они держатся на таких ненатурально длинных и тонких ногах — ведь невозможно широкая грудная клетка должна их опрокинуть?! Они, словно отражение земных двуногих в кривом зеркале, кажутся гибкими, как стебли. И из чего они сделаны? Ясно, не из камня и не из металла: они слегка колеблются под ветром… И вдруг Рэнсом смертельно побледнел. Фигуры на берегу двинулись прямо на него. Это были живые существа! Секунду, скованный ужасом, он смотрел на их тонкие, невозможно длинные лица. Висячий нос и унылая линия губ придавали им мрачный и надутый вид, заставляя думать о слабоумных привидениях. В следующее мгновение Рэнсом рванулся прочь, но его перехватил Дивайн.

— Пустите! — заорал Рэнсом.

— Бросьте эти глупости! — прошипел Дивайн, тыча в него дулом револьвера.

Рэнсом тщетно пытался вырваться. Вдруг одно из существ издало какой-то звук; его громовой голос, подобный призыву рога, пронесся над их головами.

— Они зовут нас на тот берег! — Уэстон тоже ухватился за Рэнсома.

Теперь враги уже вдвоем тащили его к воде. Рэнсом весь скрючился, уперся ногами в землю и не двигался с места, как упрямый осел. Дивайн и Уэстон уже ступили в воду и старались стащить его за собой, но Рэнсом, визжа, все еще цеплялся ногами за берег. Неожиданно существа на том берегу испустили еще один звук — не такой членораздельный, но еще более оглушительный. Уэстон тоже закричал, отпустил Рэнсома и вдруг выпалил из револьвера куда-то в воду. В ту же секунду Рэнсом увидел и мишень.

К ним приближалась пенная дорожка, похожая на след торпеды. Воду стремительно разрезало блестящее тело какого-то крупного зверя. Дивайн отчаянно выругался, поскользнулся и забарахтался в воде. Совсем рядом мелькнули ужасные острозубые челюсти. Рэнсома чуть не оглушили громовые раскаты выстрелов Уэстона. Страшилища на том берегу тоже подняли громкий гам и ступили в воду.

Рэнсому не нужно было принимать решения, он действовал под влиянием момента. Как только враги отпустили его, он автоматически нырнул им за спины, обогнул корабль и со всех ног кинулся бежать навстречу неведомому. По ту сторону стального корпуса перед ним открылся сине-лилово-розовый хаос, но он ни на миг не замедлил бега. В следующую секунду ноги его зашлепали по воде, и он издал изумленное восклицание, почувствовав, что вода теплая. Не прошло и минуты, как он снова выбрался на сушу, вскарабкался на крутой склон и утонул в лиловом полумраке меж стеблей гигантских растений.

VIII

Не так-то просто бежать бегом в незнакомом мире, да еще после месяца, проведенного в космическом корабле, и плотного обеда. Полчаса спустя Рэнсом уже шел шагом, прижимая ладонь к разболевшемуся боку, и напряженно прислушивался, нет ли погони. Но вокруг стояла полная тишина. Грохот револьвера и человеческие и нечеловеческие голоса позади сначала сменились одиночными винтовочными выстрелами и редкими криками, а потом все затихло. Насколько хватало глаз, вокруг него были только стебли огромных растений, постепенно сливающиеся с фиолетовой тенью. Крыша гигантских полупрозрачных листьев, пропуская лишь малую часть солнечного света, окутывала лес торжественными сумерками. Немного отдохнув, Рэнсом снова пускался бегом; ноги легко отталкивались от мягкого, пружинистого травяного ковра, который он потрогал еще у люка корабля. Пару раз дорогу ему перебегали маленькие рыжие зверьки, но в остальном лес не подавал признаков жизни. Похоже, никакая опасность ему не грозила — если не считать того, что он оказался один, без пищи и воды, среди неведомых растений в тысячах или миллионах миль за пределами изведанного человеком.

Но Рэнсом думал не об этом. Он вспоминал сор-нов — ведь, несомненно, существа, которым его хотели выдать, были сорнами. Они совсем не походили на те ужасы, которые рисовало ему воображение, и потому он был совершенно не готов к их появлению. Фантазии Уэллса не имели к ним никакого отношения, зато при виде их наружу выплыли страхи детского сознания, образы великанов, людоедов, призраков, скелетов. Привидения на ходулях, подумал Рэнсом, длиннолицые пугала, словно написанные кистью сюрреалиста. Но сковавшая его в первые минуты паника проходила. Он отбросил мысль о самоубийстве и решил держаться до конца. Молитва сняла тяжесть с души, а нож за поясом придал уверенности. Рэнсома охватило странное чувство братской близости к себе самому, и он чуть было не сказал: «Будем держаться вместе!»